Николай Гарин-Михайловский "Детство Тёмы". Стр.71
Собственно говоря, постройка лодки подвигалась непропорционально труду, какой затрачивался на нее друзьями, и секрет этот объяснялся тем, что им помогали какие-то таинственные руки. Друзья благоразумно молчали об этом, и когда лодка была готова, они с гордостью объявили товарищам:
– Мы кончили.
Впрочем, Касицкий не удержался и тут же сказал, подмигивая Тёме:
– Мы?!
– Конечно, мы, – ответил Тёма. – Матросы помогали, а все-таки, мы.
– Помогали?! Рыло!
И Касицкий, рассмеявшись, добавил:
– Кой черт, мы! Ну, Данилов действительно работал, а мы вот с этим подлецом все больше насчет глаз. Да ей-богу же, – кончил он добродушно. – Зачем врать.
– Я считаю, что и я работал.
– Ну да, ты считаешь. Ну, считай, считай.
– Да зачем вам лодка? – спросил Корнев, грызя, по обыкновению, ногти.
– Лодка? – переспросил Касицкий. – Зачем нам лодка? – обратился он к Тёме.
Тёму подмывало.
– Свинья! – смеялся он, чувствуя непреодолимое желание выболтать.
– Чтоб кататься, – ответил Данилов, не сморгнув, что называется, глазом.
Корнев видел, что тут что-то не то.
– Мало у отца твоего лодок?
– Ходких нет, – ответил Данилов.
– Что значит – ходких?
– Чтоб резали хорошо воду.
– А что значит – чтоб резали хорошо воду?
– Это значит, что ты дурак. – вставил Касицкий.
– Бревно! – вскользь ответил Корнев, – не с тобой говорят.
– Ну, чтоб узкая была, шла легко, оказывала бы воде меньшее сопротивление.
– Зачем же вам такую лодку?
– Чтобы больше удовольствия было от катанья.
Корнев подозрительно всматривался по очереди в каждого.
– Эх ты, дура! – произнес Касицкий полушутя-полусерьезно. – В Америку хотим ехать.
После этого уже сам Корнев говорил пренебрежительно:
– Черти, с вами гороху наесться сперва надо, – и уходил.
– Послушай, зачем ты говоришь? – замечал Данилов Касицкому.
– Что~ говорю? Именно так действуя, ничего и не говорю.
– Конечно, – поддерживал Тёма, – кто ж догадается принять его слова за серьезные.
– Все догадаются. Вас подмывает на каждом слове, и кончится тем, что вы все разболтаете. Глупо же. Если не хотите, скажите прямо, зачем было и затевать тогда.
Обыкновенно невозмутимый, Данилов не на шутку начинал сердиться. Касицкий и Тёма обещали ему соблюдать вперед строгое молчание. И хотя нередко на приятелей находило страстное желание подсидеть самих себя, но сознание огорчения, которое они нанесут этим Данилову, останавливало их.
Понятное дело, что тому, кто едет в Америку, никаких, собственно, уроков готовить не к чему, и время, потраченное на такой труд, считалось компанией погибшим временем.
Обстоятельства помогли Тёме в этом отношении. Мать его родила еще одного сына, и выслушивание уроков было оставлено. Следующая треть, последняя перед экзаменами, была весьма печальна по результатам: единица, два, закон божий – три, по естественной – пять, поведение – и то «хорошего» вместо обычного «отличного».