Ручеек, вытекавший из озера и пересекавший поляну, давал возможность набрать чистой воды. Расположились на самой тропе, у выхода ее на поляну среди кустов, быстро развели огонь, повесили чайник и котел для супа, нарезали шашлык из телятины и, нанизав на прутики, поставили жариться. Сами уселись в кустах возле тропы, откуда через просветы можно было видеть пасущихся животных. Вдруг в глубине леса послышался тяжелый топот, быстро приближавшийся. Изумленные путешественники едва успели отпрыгнуть в кусты, как по тропе промчалось огромное темно-бурое животное, издававшее глухой рев.
– Это что такое было? Что за чудовище? – шептал перепуганный Горохов.
– Заметили вы огромный рог у него на носу? – спросил Горюнов, не менее пораженный.
– И куцый поросячий хвостик? – добавил Костяков.
– А вот его следок, – сказал Ордин, указывая на отпечаток ноги на мокром месте тропы, где вылили лишнюю воду.
Этот след имел почти восемнадцать сантиметров в диаметре и оканчивался впадинами, оставленными несколькими копытами.
– Итак, мы видели еще одну живую окаменелость – ископаемого длинношерстного носорога! – сказал Ордин.
– А будь она проклята за ее живость, эта окаменелость! – воскликнул Костяков. – Она весь наш обед изгадила.
Действительно, носорог, пронесшийся по тропе, наделал беды: котел с супом был отброшен в кусты и, конечно, пуст, мясо валялось на траве, палочки с шашлыком растоптаны, чайник лежал на боку.
– Начинай сначала, повар! – усмехнулся Горохов, подбирая котел и чайник, чтобы идти за водой.
– Этакое неуклюжее чудовище! – ворчал Костяков, собирая разбросанные кусочки мяса. – Мало ему было места на тропе!
– В другой раз будем умнее, – смеялся Горюнов, – и расположимся в сторонке от звериного тракта!
– Еще кто-то бежит! – крикнул Ордин и прыгнул в кусты; остальные последовали за ним.
Через несколько секунд по траве с таким же глухим ревом пробежали один за другим три носорога, которых успели рассмотреть лучше. Спереди был самец с огромным рогом на морде, позади которого возвышался второй рог, гораздо короче. За ним следовала самка с одним небольшим рогом, а в хвосте – детеныш, безрогий, еле поспевавший на своих коротких ножках за родителями. Все трое были покрыты редкой, но довольно длинной черно-бурой шерстью.
– Ну, ребята, берегитесь! – предупредил Горюнов. – Вероятно, они от какого-то хищника убегают. Приготовьте ружья! Не успел он сказать это, как на тропе показался хищник, в котором нетрудно было узнать медведя, но огромной величины; он бежал, низко опустив голову и обнюхивая землю, слегка переваливаясь с ноги на ногу. Заметив догоравший и дымивший огонь у тропы, он сразу остановился, поднял голову, раскрыл пасть, показав свои огромные клыки и красный язык. Но тут его сзади атаковали собаки, и он круто повернул и побежал назад, издавая недовольное ворчанье.
– Ну, товарищи, – возгласил Горюнов, – переберемся-ка на поляну.
