– На сохатого похож и не похож, – заявил Горохов. – Что за зверь, не знаете ли, Матвей Иванович?
– Я думаю, – ответил Горюнов, рассмотрев животное, – что это исполинский ископаемый олень, Cervus euryceros, современник мамонта.
– Но не из крупных. Вероятно, молодой экземпляр, – прибавил Ордин.
– Нет, олень старый! – заявил Горохов. – Считайте, сколько отростков на рогах. По-моему, ему лет пятнадцать.
– Очевидно, это мельчающая порода, – предположил Костяков.
– И редкая, других зверей из живых окаменелостей мы видели много, а этого впервые встретили.
– Следовательно, нужно его обмерить и захватить с собой череп и рога, – заявил Горюнов.
– Рога слишком тяжелы, да и сохранить их нельзя – смотрите, они весенние, мягкие, налитые кровью, – заметил Костяков.
– Жаль! Ну, фотография хоть будет. Я успел его снять, пока он отбивался от собак, – сказал Ордин.
Не теряя времени, произвели обмер, затем вырезали лучшие части мяса, накормили собак досыта, отрубили рога и унесли голову для препарирования на базе.
– Мозг и язык на ужин! Это лакомое блюдо! – восторгался Горохов, вырезавший также кожу со спины для починки обуви. За поляной снова пошел лес, который тянулся, постепенно редея и мельчая, почти до подножия окраинного обрыва. Вдоль последнего расстилалось метров на пятьсот богатое моховище; зеленый печеночный мох и беловатый олений покрывали толстыми подушками неровную почву, скрывая свалившиеся с обрыва обломки камня.
– Эх, благодатное место для оленей! Сюда бы пригонять их на лето, – вздохнул Горохов.
– А вы заметили, что на Земле Санникова, несмотря на обилие озер и болотистых лугов, почти нет гнуса? – спросил Горюнов.
– Да, да! Ни слепней, ни оводов, ни мошки и даже комаров совсем мало, – подтвердил Ордин.
– Словом, рай земной! Не то что наша страна, где летом жизни не рад от гнуса, – прибавил Горохов.
– А вспомните, Никита, что вы говорили недавно про марево и шайтанов!
– засмеялся Горюнов.
– Может быть, все, что мы видим, только наваждение? – спросил Костяков.
Горохов смущенно улыбнулся и покачал головой. Все, что он видел за эти два дня, было необычайно, но на наваждение не похоже.
– А вот когда мы благополучно вернемся в Казачье, тогда я скажу, наваждение это или нет! – вывернулся лукавый якут. На моховище заметили поблизости несколько пасшихся северных оленей, которые, увидев людей, быстро скрылись в кустах. Ближе к подножию обрыва наткнулись на стадо каменных баранов, которые были скрыты огромной глыбой, свалившейся сверху. Они помчались сначала вдоль обрыва, а потом с изумительной ловкостью начали подниматься по узкому карнизу, перепрыгивая через широкие промежутки, разрывавшие его на части. На высоте метров ста они скрылись на более широком уступе. Обрыв в виде мрачных черных стен с буро-красными подтеками и пятнами лишаев тянулся высокими уступами вверх; он состоял из базальта, слагавшего, очевидно, всю окраину этой замечательной впадины.
