В.Обручев "Земля Санникова". Стр.116
Последнее скоро запестрело от стаек гусей и уток, когда загонщики дошли до самой воды. Только часть берега между обеими изгородями была свободна от людей. Так как берега были местами болотистые, загонщики, приближаясь к ним, надевали широкие лыжи из звериной шкуры шерстью наружу, натянутой на раму из гибких прутьев, служившие им зимой, облегчавшие хождение по топкой почве и вспугивание прятавшихся в траве птиц.
Окружив озеро, онкилоны вытащили в конце его, противоположном загону, приготовленные ранее четыре челнока, сшитых из березовой коры берестянки; в каждую из них сели по два человека: один с веслом, другой с колотушкой и ремнем в руках. Челноки быстро отдалились друг от друга, но через промежутки между ними были протянуты ремни, тащившиеся по воде. Люди на корме потихоньку гребли; люди на носу все время подбрасывали ремень, который шлепал по воде, производя плеск и брызги, пугая плававшую птицу, которая с кряканьем и гоготаньем постепенно стремилась по воде к загону. По берегам озера продолжался адский шум и стук загонщиков; по воде двигалась стена плеска, сопровождаемая криками лодочников. Птица начала метаться; отдельные экземпляры, улучив момент, когда ремень опускался в воду, прорывались обратно; другие пытались выбраться на берег, но, когда они подплывали слишком близко, загонщики пускали стрелы – и пронзенные птицы бились на воде и увеличивали смятение.
Так мало-помалу сотни птиц были согнаны к концу озера. По мере движения челноков и загонщики перемещались по берегу; передние переходили уже к изгороди, но здесь переставали шуметь и прятались в траву. Когда конец озера был уже близко, лодочники удвоили рвение, так как от их ловкости теперь зависела удача загона, – птицы сгрудились на небольшой площади. Нужно было, чтобы ремень плескал непрерывно и сильно, иначе вся масса, улучив минуту, могла ринуться назад и пришлось бы начинать все дело сначала.
Но вот передние стайки, подплыв к берегу, стали вылезать в траву, пробираясь вперед; за ними последовала остальная масса, и сплошная волнующаяся река гусей и уток потянулась в глубь загона с кряканьем и гоготом. Как только последние вышли из воды, лодочники тоже выскочили на берег; к ним присоединились ближайшие загонщики и стуком и криком гнали птицу вперед. Наконец вся стая сгрудилась в тупике, где изгородь была прочнее, а трава вытоптана. Теперь загонщики, окружившие изгородь, а также вошедшие вслед за птицей, начали безжалостное избиение: со всех сторон десятки палок колотили по головам несчастных пернатых; крики разъярившихся людей, глухие удары палок, хлопанье крыльев, отчаянные кряканье и гоготанье слились в невообразимый шум. В воздухе беспрерывно мелькали окровавленные палки; груды убитых и трепещущих росли на глазах. Отдельным смельчакам удавалось прорваться между ногами загонщиков или через бреши изгороди назад к озеру или на поляну.
Окружив озеро, онкилоны вытащили в конце его, противоположном загону, приготовленные ранее четыре челнока, сшитых из березовой коры берестянки; в каждую из них сели по два человека: один с веслом, другой с колотушкой и ремнем в руках. Челноки быстро отдалились друг от друга, но через промежутки между ними были протянуты ремни, тащившиеся по воде. Люди на корме потихоньку гребли; люди на носу все время подбрасывали ремень, который шлепал по воде, производя плеск и брызги, пугая плававшую птицу, которая с кряканьем и гоготаньем постепенно стремилась по воде к загону. По берегам озера продолжался адский шум и стук загонщиков; по воде двигалась стена плеска, сопровождаемая криками лодочников. Птица начала метаться; отдельные экземпляры, улучив момент, когда ремень опускался в воду, прорывались обратно; другие пытались выбраться на берег, но, когда они подплывали слишком близко, загонщики пускали стрелы – и пронзенные птицы бились на воде и увеличивали смятение.
Так мало-помалу сотни птиц были согнаны к концу озера. По мере движения челноков и загонщики перемещались по берегу; передние переходили уже к изгороди, но здесь переставали шуметь и прятались в траву. Когда конец озера был уже близко, лодочники удвоили рвение, так как от их ловкости теперь зависела удача загона, – птицы сгрудились на небольшой площади. Нужно было, чтобы ремень плескал непрерывно и сильно, иначе вся масса, улучив минуту, могла ринуться назад и пришлось бы начинать все дело сначала.
Но вот передние стайки, подплыв к берегу, стали вылезать в траву, пробираясь вперед; за ними последовала остальная масса, и сплошная волнующаяся река гусей и уток потянулась в глубь загона с кряканьем и гоготом. Как только последние вышли из воды, лодочники тоже выскочили на берег; к ним присоединились ближайшие загонщики и стуком и криком гнали птицу вперед. Наконец вся стая сгрудилась в тупике, где изгородь была прочнее, а трава вытоптана. Теперь загонщики, окружившие изгородь, а также вошедшие вслед за птицей, начали безжалостное избиение: со всех сторон десятки палок колотили по головам несчастных пернатых; крики разъярившихся людей, глухие удары палок, хлопанье крыльев, отчаянные кряканье и гоготанье слились в невообразимый шум. В воздухе беспрерывно мелькали окровавленные палки; груды убитых и трепещущих росли на глазах. Отдельным смельчакам удавалось прорваться между ногами загонщиков или через бреши изгороди назад к озеру или на поляну.