– Но ведь главный жар дает северная часть котловины, а не пузырящиеся озера. Там, может быть, все осталось по-старому?
– Сомневаюсь. Первое землетрясение мы испытали именно там. Возможно, что еще не все трещины, выводившие кипящую воду и пар, закрылись. В таком случае изменение климата будет не такое резкое. Но кто поручится, что следующее землетрясение не докончит эту работу?
– Знаете, нам необходимо еще раз посетить долину Тысячи Дымов и выяснить, что там произошло.
– Да, это было бы полезно. Но я боюсь, что Амнундак не пустит нас.
– Почему же?
– Потому что первое землетрясение случилось как раз, когда мы были там. При суеверии онкилонов…
– Понимаю. Ну, пойдем тайком – все равно дружба у нас испорчена, хуже не будет.
– Но без конвоя страшновато. Можем встретиться с вампу, – заявил Костяков.
– Они убегут от первого выстрела, а от засады и ночью нас уберегут собаки. Если идти налегке, можно обернуться в два дня и ночевать у последней воды. Очень далеко забираться в долину Тысячи Дымов и не придется – сразу будет видно, продолжается ли выделение паров и кипящей воды.
– Правильно! – решил Горюнов. – Завтра же в путь да пораньше.
Горохова опять оставим здесь и женщин, конечно, также.
– Нет, Аннуир я хотел бы взять с собой.
– Зачем это? Она стеснит нашу свободу.
– Нисколько, ходок она прекрасный. И, кроме того, если мы пойдем одни, это возбудит подозрение онкилонов, через стойбища которых придется идти. Аннуир будет играть роль конвоя.
– Баба в качестве конвоя при трех мужчинах! – рассмеялся Костяков.
– Ну, проводника, соглядатая онкилонов – как хотите. На тех стойбищах еще не знают, что у нас отношения с Амнундаком испортились. Кроме того, она хорошо знает дорогу к последнему стойбищу, откуда она родом, и действительно будет проводником, сбережет нам время.
– Вы опять правы! Значит, решено: завтра чуть свет в путь! И велите Аннуир потихоньку приготовить нам провизии на дорогу.
– А Горохову ни слова! Приготовим сейчас наши котомки и ружья, пока никого нет.
Едва путешественники успели сделать это, как в землянку вбежала запыхавшаяся Аннуир.
– Никита много говорил Амнундаку и воинам – сказала она торопливо, – говорил, что земля больше не будет трястись и лопаться и что священное озеро вернется назад и что все будет опять хорошо. Онкилоны сердятся, зачем белые люди делают это. «Мы им вс° дали: и жилища, и пищу, и молодых жен, а они не хотят сделать нам доброе». А женщины кричат: «Отнимите у них громы и молнии, и пусть они идут туда, откуда пришли. Без них мы жили спокойно». И Никита опять им начал говорить, а они твердят свое. Амнундак решил – вот придет шаман, помолится; как скажет – так и сделаем.
– Никита неосторожно наобещал им то, что может и не случиться, – сказал Горюнов.
– И в конце концов дело решит шаман независимо от этих обещаний Никиты, – прибавил Костяков.
