Камин и стол с двумя стульями находились как раз напротив Мариуса. Жаровня была заставлена ширмой, комната освещалась только свечой; от самого маленького черепка, валявшегося на столе или на камине, ложились длинные тени. Кувшин с отбитым горлышком затенял полстены. Комната застыла в жутком и зловещем покое. В воздухе висело ожидание чего-то страшного.
Жондрет дал своей трубке погаснуть - верный признак озабоченности -и снова сел за стол. Пламя свечи освещало острые, хищные черты его лица. По временам он хмурил брови и взмахивал правой рукой, как бы возражая на последние доводы грозного внутреннего голоса. При одной из таких угрюмых реплик, обращенных к самому себе, он выдвинул ящик стола, вытащил длинный кухонный нож и попробовал на ногте острие. Потом, сунув нож обратно, задвинул ящик.
Мариус нащупал пистолет в правом жилетном кармане, вытащил его и взвел курок.
Пистолет издал при этом отчетливый сухой треск.
Жондрет вздрогнул и привстал.
- Кто там? - крикнул он.
Мариус затаил дыхание. Жондрет прислушался, затем проговорил смеясь:
- Ну и болван же я! Это трещит перегородка.
Мариус зажал пистолет в руке.
Глава восемнадцатая
ДВА СТУЛА МАРИУСА СТАВЯТСЯ ОДИН ПРОТИВ ДРУГОГО
Внезапно стекла задребезжали от унылого далекого звона. На колокольне Сен -Медар пробило шесть часов.
Жондрет отмечал каждый удар кивком головы. Когда послышался шестой, он снял пальцами нагар со свечи.
Затем принялся шагать из угла в угол, выглянул в коридор, прислушался, опять зашагал, опять прислушался. "Только бы не надул!" -пробормотал он, возвращаясь на свое место.
Не успел он сесть, как дверь отворилась.
Тетка Жондрет распахнула ее и остановилась в коридоре, осклабляясь отвратительной льстивой улыбкой, которую подчеркивал свет, пробивавшийся снизу, сквозь одну из щелей потайного фонаря.
- Милости просим, сударь! - сказала она.
- Милости просим, благодетель вы наш! - вскочив, подхватил Жондрет.
Появился Белый.
Его лицо выражало ясное спокойствие, невольно внушающее почтение.
Он положил на стол четыре золотых.
- Господин Фабанту! - заговорил он. - Вот вам на квартиру и на неотложные расходы. А дальше будет видно.
- Да вознаградит вас господь за вашу щедрость, благодетель! - вскричал Жондрет и, быстро подойдя к жене, тихо сказал:
- Отошли фиакр.
Покуда ее муж кланялся и пододвигал стул Белому, она незаметно скрылась. Вернувшись, она шепнула ему на ухо:
- Отослала!
Снег шел с утра не переставая и покрыл мостовую таким толстым слоем, что никто не слышал, как подкатил фиакр и как он отъехал.
Белый сел.
Жондрет пристроился на другом стуле, напротив него.
