Он ни разу не вспомнил об этой девушке с того самого дня, когда она привела его на улицу Плюме; он ее больше не видел, и она исчезла из его памяти. Обязанный ей своим счастьем, он мог быть только благодарен ей, и, однако, ему была тягостна эта встреча.
Ошибочно думать, что любовь, если она счастлива и чиста, приводит человека к совершенству; она ведет его, - мы это уже установили, - к забвению. В этом состоянии человек забывает о возможности быть дурным, но он забывает и о возможности быть хорошим. Благодарность, долг, самые значительные, самые неотвязные воспоминания исчезают. Во всякое другое время Мариус совсем иначе отнесся бы к Эпонине. Поглощенный Козеттой, он даже не совсем ясно отдавал себе отчет в том, что эту девушку зовут Эпониной Тенардье, что она носила имя, начертанное в завещании его отца, -то самое имя, для которого несколько месяцев назад он бы с такой готовностью пожертвовал собой. Мы показ?ваем Мариуса без прикрас. Даже образ отца слегка побледнел в его душе под яркими лучами любви.
- Ах, это вы, Эпонина? - ответил он с некоторым замешательством.
- Почему вы говорите мне "вы"? Разве я вам сделала что-нибудь дурное?
- Нет, - ответил он.
Конечно, он ничего не имел против нее. Ровно ничего. Но он чувствовал, что теперь не мог поступить иначе: говоря "ты" Козетте, он должен был говорить "вы" Эпонине.
Он молча смотрел на нее.
- Скажите же...-начала она и запнулась. Можно было подумать, что этому созданию, такому беззаботному и дерзкому когда-то, недоставало слов. Она пыталась улыбнуться и не могла.
- Ну!.. -снова начала она.
Потом опять замолчала, потупив глаза.
- Покойной ночи, господин Мариус! -вдруг резко сказала она и ушла.
Глава четвертая
КЭБ ПО АНГЛИЙСКИ-ТО, ЧТО КАТИТСЯ. А НА АРГО-ТО, ЧТО ЛАЕТ
На следующий день (это было 3 июня, а 3 июня 1832 года - дата, которую следует указать по причине важных событий, нависших в то время грозовыми тучами над горизонтом Парижа) Мариус с наступлением темноты шел той же дорогой, что и накануне, полный тех же восторженных мыслей; вдруг между деревьями бульвара он заметил приближавшуюся к нему Эпонину. Два дня подряд-это уже слишком. Он свернул с бульвара, пошел другой дорогой и направился к улице Плюме по улице Принца.
Вот почему Эпонина шла за ним до самой улицы Плюме, чего она еще ни разу не делала. До сих пор она удовлетворялась тем, что смотрела на него, когда он проходил по бульвару, не пытаясь пойти к нему навстречу, и лишь накануне она попыталась с ним заговорить.
Итак, Эпонина пошла за ним, а он этого не заметил. Она увидела, как Мариус отодвинул прут решетки и проскользнул в сад.
"Смотри-ка! -сказала она себе. -Идет к ней в дом!"
Она подошла к решетке, пощупала прутья и без труда нашла тот, который отодвинул Мариус.
- Ну нет, черта с два! -сердито пробормотала она. И уселась на цоколе, рядом с прутом, словно охраняя его. Это было в том темном уголке, где решетка соприкасалась с соседней стеной и где разглядеть Эпонину было невозможно.
