Похоже на правду, что они идут драться, все эти дураки, идут бить друг другу морды, резать друг друга, и когда же? -в разгар лета, в июне, когда можно отправиться с каким-нибудь милым созданием под руку в поле и вдохнуть полной грудью чайный запах необъятного моря скошенной травы! Нет, право, делается слишком много глупостей. Старый разбитый фонарь, который я только что заметил у торговца рухлядью, внушил мне такую мысль: пора просветить человеческий род! Увы, я снова печален! Вот что значит проглотить такую устрицу и пережить такую революцию. Я снова мрачнею. О, этот ужасный старый мир! Здесь силы напрягают, со службы увольняют, здесь унижают, здесь убивают, здесь ко всему привыкают!
После этого прилива красноречия Грантер стал жертвой вполне им заслуженного приступа кашля.
- Кстати, о революции, - сказал Жоли, - виддо Бариус влюблед по -датстоящему.
- А в кого, не знаешь? - спросил Легль.
- Дет.
- Нет?
- Я же тебе говорю - дет!
- Любовные истории Мариуса! - воскликнул Грантер. -Мне все известно заранее. Мариус - туман, и он, наверное, нашел свое облачко. Мариус из породы поэтов. Поэт - значит безумец. Timbroeus Apollo*. Мариус и его Мари, или его Мария, или его Мариетта, или его Марион, -должно быть, забавные влюбленные. Отлично представляю себе их роман. Тут такие восторги, что забывают о поцелуе. Они хранят целомудрие здесь, на земле, но соединяются в бесконечности. Это неземные души, но с земными чувствами. Они воздвигли себе ложе среди звезд.
*Тимбрейский Аполлон (лат.).
Грантер уже собрался приступить ко второй бутылке и, быть может, ко второй речи, как вдруг новая фигура вынырнула из квадратного отверстия люка. Появился мальчишка лет десяти, оборванный, очень маленький, желтый, с остреньким личиком, с живым взглядом, вихрастый, промокший под дождем, однако с виду вполне довольный.
Не колеблясь, он сразу сделал выбор между тремя собеседниками и, хотя не знал ни одного, обратился к Леглю из Мо.
- Не вы ли господин Боссюэ? - спросил он.
- Это мое уменьшительное имя, - ответил Легль. - Что тебе надо?
- Вот что. Какой-то высокий блондин на бульваре спросил меня: "Ты знаешь тетушку Гюшлу?" - "Да, - говорю я, - на улице Шанврери, вдова старика". Он и говорит: "Поди туда. Там ты найдешь господина Боссюэ и скажешь ему от моего имени: "Азбука". Он вас разыгрывает, что ли? Он дал мне десять су.
- Жоли! Дай мне взаймы десять су. - сказал Легль: потом повернулся к Грантеру: -Грантер! Дай мне взаймы десять су.
Так составилось двадцать су, и Легль дал их мальчику.
- Благодарю вас, сударь, - сказал тот.
- Как тебя зовут? - спросил Легль.
- Наве. Я приятель Гавроша.
- Оставайся с нами, - сказал Легль.
- Позавтракай с нами, -сказал Грантер.
- Не могу, - ответил мальчик, - я иду в процессии, ведь это я кричу: "Долой Полиньяка!"
Отставив ногу как можно дальше назад, что является наиболее почтительным из всех возможных приветствий, он удалился.
