Яков Полонский. Грузинская ночь

 
   Грузинская ночь — я твоим упиваюсь дыханьем!
   Мне гак хорошо здесь под этим прохладным навесом,
   Под этим навесом уютной нацваловой (1) сакли.
   На мягком ковре я лежу под косматою буркой,
   Не слышу ни лая собак, ни ослиного крику,
   Ни дикого пенья под жалобный говор чингури (2).
   Заснул мой хозяин — потухла светильня в железном
   Висячем ковше… Вот луна! — и я рад, что сгорело
   Кунжутное (3) масло в моей деревенской лампаде…
   Иные лампады зажглись, я иную гармонию слышу.
   О боже! какой резонанс! Чу! какая-то птица
   Ночная, болотная птица поет в отдаленья…
   И голос ее точно флейты отрывистый, чистый,
   Рыдающий звук — вечно та же и та же
   В размер повторенная нота — уныло и тихо
   Звучит. — Не она ли мне спать не дает! Не она ли
   Напела мне на душу грусть! Я смыкаю ресницы,
   А думы несутся одна за другой, беспрестанно,
   Как волны потока, бегущего с гор по ущелью.
   Но волны потока затем ли бегут по ущелью,
   Чтоб только достигнуть предела и слиться с волнами
   Безбрежного моря! — нет, прежде чем моря достигнуть,
   Они на долину спешат, напоить виноградные лозы
   И нивы — надежду древнейшего в мире народа.
   А вы, мои думы! — вы, прежде чем в вечность
   Умчитесь, в полете своем захватив мириады
   Миров, — вы — скажите, ужель суждено вам
   Носиться бесплодно над этою чудной страною,
   Так страстно любимою солнцем и — выжженной солнцем!
 
   1 Нацвал — деревенский староста. (Здесь и далее подстрочные примечания, кроме специально оговоренных, принадлежат Я. П. Полонскому.)
   2 Чингури — струнный инструмент.
   3 Кунжут — растение.
   1848