Яков Полонский. Среди хаоса

   Я не того боюсь, что время нас изменит,
   Что ты полюбишь вновь или простыну я.
   Боюсь я — дряблый свет сил свежих не оценит,
   Боюсь — каприз судьбы в лохмотья нас оденет,
   Не даст прохлады в зной, в мороз не даст огня…
   Отдамся ль творчеству в минуты вдохновенья! -
   К поэзии чутье утратил гордый век:
   В мишурной роскоши он ищет наслажденья,
   Гордится пушками — боится разоренья,
   И первый враг его — есть честный человек.
   Наука ль, озарив рассудок мой, понудит
   Сонливые умы толкать на верный след! -
   Мой связанный язык, скажи, кого разбудит?
   Невежество грозит, и долго, долго будет
   Грозить, со всех сторон загородивши свет.
   Вооружу ли я изнеженные руки
   Пилой и топором, чтоб с бедною толпой
   делить поденный труд, — ужели, боже мой!
   Тебя утешит, в дни томительной разлуки,
   Мечта, что я вернусь голодный иль больной?
   Чудес ли ожидать без веры в тайны неба!
   Иль верить нам в металл — как в высшее добро?
   Но биржа голосит: где наше серебро?!
   Богач клянет долги, работник ищет хлеба,
   Писатель продает свободное перо.
   Покоя ль ожидать! — но там, где наши силы
   Стремятся на простор и рвутся из пелен,
   Где правды нет еще, а вымыслы постылы, -
   Там нет желанного покоя вне могилы,
   Там даже сон любви — больной, тревожный сон.
   Случайность не творит, не мыслит и не любит,
   А мы — мы все рабы случайности слепой,
   Она не видит нас и не жалея губит;
   Но верит ей толпа, и долго, долго будет
   Ловить ее впотьмах и звать ее судьбой.
   Повалит ли меня случайность та слепая?
   Не знаю, но дай бог, чтоб был я одинок,
   Чтоб ты не падала, мне руки простирая…
   Нет — издали заплачь, и — пусть толпа, толкая
   Друг друга, топчет мой, ненужный ей, венок.
   <1866>