Яков Полонский. А. Н. Майкову

   Ответ на стихи его:
   "Полонский! суждено опять судьбою злою…"
 
   Как, ты грустишь? — помилуй бог!
   Скажи мне, Майков, как ты мог,
   С детьми играя, тихо гладя
   Их по головке, слыша смех
   Их вечно-звонкий, вспомнить тех,
   Чей гений пал, с судьбой не сладя,
   Чей труд погиб…
   Как мог ты, глядя
   На северные небеса,
   Вдруг вспомнить Рима чудеса,
   Проникнуться воспоминаньем,
   Вообразить, что я стою
   Средь Колизея, как в раю,
   И подарить меня посланьем?
   Мне задушевный твой привет
   Был освежительно-отраден.
   Но я еще не в Риме, нет!
   В окно я вижу Баден-Баден,
   И тяжело гляжу на свет.
   Хоть мне здорово и приятно
   Парным питаться молоком,
   Дышать нетопленным теплом
   И слушать музыку бесплатно;
   Но — если б не было руин,
   Плющом повитых, луговин
   Зеленых, гор, садов, скамеек,
   Холмов и каменных лазеек, -
   Здесь на меня нашел бы сплин -
   Так надоело мне гулянье,
   Куда, расхаживая лень,
   Хожу я каждый божий день
   На равнодушное свиданье,
   И где встречаю, рад не рад,
   При свете газовых лампад,
   Американцев, итальянцев,
   Французов, англичан, голландцев,
   И немцев, и немецких жен,
   И всем известную графиню,
   И полурусскую княгиню,
   И русских множество княжен.
   Но в этих встречах мало толку,
   И в разговорах о ничем
   Ожесточаюсь я умом,
   А сердцем плачу втихомолку.
   И эта жизнь меня томит,
   И этот Баден, с этим миром,
   Который вкруг меня шумит,
   Мне кажется большим трактиром,
   В котором каждый божий час
   Гуляет глупость напоказ.
   А ты счастливец! — любишь ты
   Домашний мир. Твои мечты
   Не знают роковых стремлений;
   Зато как много впечатлений
   Проходит по душе твоей,
   Когда ты с удочкой своей,
   Нетерпеливый, вдохновенный,
   Идешь на лов уединенный.
   Или, раздвинув тростники,
   Над золотистыми струями
   Стоишь — протер свои очки -
   И жадными следишь глазами,
   Как шевелятся поплавки.
   И весь ты страстное вниманье…
   Вот — гнется удочка дугой,
   Кружится рыбка над водой -
   Плеск — серебро и трепетанье…
   О, в этот миг перед тобой
   Что значит Рим и все преданья,
   Обломки славы мировой!
   Но, чу! свисток раздался птичий,
   Ночь шелестит во мгле кустов:
   Спеши, мой милый рыболов,
   Домой с наловленной добычей!
   Спеши! — уж божья благодать
   На ложе сна детей приемлет,
   Твои малютки спят, — и дремлет
   Их убаюкавшая мать.
   Уже в румяном полусвете,
   Там, в сладких грезах полусна,
   Тебя ждет милая жена
   Иль труд в соседнем кабинете.
   Труд благодатный! Труд живой!
   Часы, в которые душой
   Ты, чуя бога, смело пишешь
   И на себе цепей не слышишь.
   Люблю я стих широкий твой,
   Насквозь пропахнувший смолою
   Тех самых сосен, где весною,
   В тени от солнца, меж ветвей,
   Ты подстерег лесную фею,
   И где с Каменою твоею
   Шептался плещущий ручей.
   Я сам люблю твою Камену,
   Подругу северных ночей:
   Я помню, как неловко с ней
   Ты шел на шумную арену
   Народных браней и страстей;
   Как ей самой неловко было…
   Но… олимпийская жена,
   Не внемля хохоту зоила,
   Тебе осталася верна,
   И вновь в объятия природы -
   В поля, в леса, туда, где воды
   Струятся, где синеет мгла
   Из-под шатра дремучей ели,
   Туда, где водятся форели,
   С тобою весело ушла.
   Прости, мой друг! не знай желаний
   Моей блуждающей души!
   Довольно творческих страданий,
   Чтоб не заплесневеть в глуши.
   Поверь, не нужно быть в Париже,
   Чтоб к истине быть сердцем ближе,
   И для того, чтоб созидать,
   Не нужно в Риме кочевать.
   Следы прекрасного художник
   Повсюду видит и — творит,
   И фимиам его горит
   Везде, где ставит он треножник,
   И где творец с ним говорит.
   Баден-Баден. Август 1857