Яков Полонский. У двери

   (Посвящается А. П. Чехову)
 
   Однажды в ночь осеннюю,
   Пройдя пустынный двор,
   Я на крутую лестницу
   Вскарабкался, как вор.
   Там дверь одну заветную
   Впотьмах нащупал я
   И постучался. — Милая!
   Не бойся… это я…
   А мгла в окно разбитое
   Сползала на чердак,
   И смрад стоял на лестнице,
   И шевелился мрак.
   — Вот-вот она откликнется,
   И бледная рука
   Меня обнимет трепетно
   При свете ночника.
   По-прежнему, на грудь ко мне
   Склонясь, она вздохнет,
   И страстный голосок ее
   Порвется и замрет…
   Она — мой друг единственный,
   Она — мой идеал!
   И снова в дверь дощатую
   Я тихо постучал.
   — Прости меня, пусти меня,
   Я дрогну, ангел мой!
   Измучен я, истерзан я
   Сомненьем и тоской.
   И долго я стучался к ней
   Стучался, звал и — вдруг
   За дверью подозрительный
   Почудился мне стук.
   Я дрогнул и весь замер я,
   Дыханье затая…
   — Так вот ты как, — изменница!
   Лукавая змея!
   Вдвоем ты… но… безумец я!
   Очнуться мне прра…
   Здесь буду ждать соперника
   До позднего утра.
   Все, все, чему так верил я,
   Ничтожество и ложь!
   Улика будет явная
   Меня не проведешь…
   Но притаив дыхание,
   Как сыщик у дверей,
   Я не слыхал ни шороха,
   Ни скрипа, ни речей…
   — О гнусность подозрения!
   Искупит ли вину
   Отрадная уверенность
   Застать ее одну.
   И, сердцем успокоенный,
   Я понял, что она
   Моим же поведением
   Была оскорблена.
   Недаром в час свидания
   У лестницы, внизу,
   Подметил я в глазах ея
   Обидную слезу.
   Не я ль — гордец бесчувственный!
   Сознался ей, как трус,
   Что я стыжусь любви моей,
   Что бедности стыжусь…
   Проснулась страсть мятежная,
   Тоской изныла грудь;
   Прости меня, пусти меня,
   Слова мои забудь.
   Но чу!.. Опять сомнение!..
   Не ветер ли пахнул?
   Не мышь ли? не соседи ли?
   Нет! — Кто же так вздохнул?
   Так тяжко, гак мучительно
   Вздыхает смерть одна
   Что, если… счеты с жизнию
   Покончила она?
   Увы! Никто не учит нас
   Любить и уповать;
   А яд и дети малые
   Умеют добывать.
   Мерещился мне труп ее,
   Потухшие глаза
   И с горькой укоризною
   Застывшая слеза.
   Я плакал, я с ума сходил,
   Я милой видел тень,
   Холодную и бледную,
   Как этот серый день.
   Уже в окно разбитое
   На сумрачный чердак
   Глядело небо тусклое,
   Рассеивая мрак.
   И дождь урчал по желобу,
   И ветер выл, как зверь…
   Меня застали дворники
   Ломившегося в дверь.
   Они узнали прежнего
   Жильца и, неспроста
   Хихикая, сказали мне,
   Что комната пуста…
   С тех пор я, как потерянный,
   Куда ни заходил,
   Все было пусто, холодно…
   Чего-то — след простыл…
   1888