Тем яростней возжаждал крови Пирр, И вряд ли молот в кузнице циклопов За ковкой лат для Марса плющил сталь Безжалостней, чем Пирров меч кровавый Пал на Приама. Стыдись, Фортуна! Дайте ей отставку, О боги, отымите колесо, Разбейте обод, выломайте спицы И ось его скатите с облаков В кромешный ад!"
Полоний. Слишком длинно. Гамлет. Это пошлют в цирюльню вместе с вашей бородой. – Продолжай, прошу тебя. Для него существуют только балеты и сальные анекдоты, а от прочего он засыпает. Продолжай. Перейди к Гекубе. Первый актер
"Гася слезами пламя, босиком Она металась в головной повязке Взамен венца и обмотавши стан, От старости иссохший, одеялом. Увидев это, каждый человек Изверился бы в правоте Фортуны "И проклял бы владычество судьбы. - А если б с неба боги подсмотрели, Как потешался над царицей Пирр, Кромсая перед нею тело мужа, Спокойствие покинуло бы их. Глаза бы их наполнились слезами Из жалости к несчастной".
Полоний. Смотрите, он изменился в лице и весь в слезах! Пожалуйста, довольно. Гамлет. Хорошо. Остальное доскажешь после. Почтеннейший, посмотрите, чтоб об актерах хорошо позаботились. Вы слышите, пообходительнее с ними, потому что они краткий обзор нашего времени. Лучше иметь скверную надпись на гробнице, нежели дурной их отзыв при жизни. Полоний. Принц, я обойдусь с ними по заслугам. Гамлет. Нет – лучше, чтоб вас черт побрал, любезнейший! Если обходиться с каждым по заслугам, кто уйдет от порки? Обойдитесь с ними в меру вашего великодушия. Чем меньше у них заслуг, тем больше будет их у вашей доброты. Проводите их. Полоний. Пойдемте, господа. Гамлет. Идите за ним, друзья. Завтра у нас представленье.
Полоний и все актеры, кроме первого, – уходят.
Скажи, старый друг, можете вы сыграть «Убийство Гонзаго»? Первый актер. Да, милорд. Гамлет. Поставь это завтра вечером. Скажи, можно ли, в случае надобности, заучить кусок строк в двенадцать-шестнадцать, который бы я написал, – можно? Первый актер. Да, милорд. Гамлет. Превосходно! Ступай за тем господином, да смотри не передразнивай его.
Первый актер уходит.
Простимся до вечера, друзья мои. Еще раз: вы – желанные гости в Эльсиноре. Розенкранц Добрейший принц! Гамлет Храни вас бог!
Розенкранц и Гильденстерн уходят.
Один я. Наконец-то! Какой же я холоп и негодяй! Не страшно ль, что актер проезжий этот В фантазии, для сочиненных чувств, Так подчинил мечте свое сознанье, Что сходит кровь со щек его, глаза Туманят слезы, замирает голос И облик каждой складкой говорит, Чем он живет! А для чего в итоге? Из-за Гекубы! Что он Гекубе? Что ему Гекуба? А он рыдает. Что он натворил, Будь у него такой же повод к мести, Как у меня? Он сцену б утопил В потоке слез, и оглушил бы речью, И свел бы виноватого с ума, Потряс бы правого, смутил невежду И изумил бы зрение и слух. А я, Тупой и жалкий выродок, слоняюсь В сонливой лени и ни о себе Не заикнусь, ни пальцем не ударю Для короля, чью жизнь и власть смели Так подло. Что ж, я трус? Кому угодно Сказать мне дерзость? Дать мне тумака? Развязно ущипнуть за подбородок? Взять за нос? Обозвать меня лжецом Заведомо безвинно? Кто охотник? Смелее! В полученье распишусь. Не желчь в моей печенке голубиной, Позор не злит меня, а то б давно