— И видеть не хочу, — отвечал Обломов, — зачем я туда перееду? Мне далеко…
— От чего? — грубо спросил Тарантьев.
Но Обломов не сказал, от чего.
— От центра, — прибавил он потом.
— От какого это центра? Зачем он тебе нужен? Лежать-то?
— Нет, уж я теперь не лежу.
— Что так?
— Так. Я… сегодня… — начал Обломов.
— Что? — перебил Тарантьев.
— Обедаю не дома…
— Ты деньги-то подай, да и черт с тобой!
— Какие деньги? — с нетерпением повторил Обломов. — Я на днях заеду на квартиру, переговорю с хозяйкой.
— Какая хозяйка? Кума-то? Что она знает? Баба! Нет, ты поговори с ее братом — вот увидишь!
— Ну хорошо, я заеду и переговорю.
— Да, жди тебя! Ты отдай деньги, да и ступай.
— У меня нет, надо занять.
— Ну так заплати же мне теперь, по крайней мере, за извозчика, — приставал Тарантьев, — три целковых.
— Где же твой извозчик? И за что три целковых?
— Я отпустил его. Как за что? И то не хотел везти: "по песку-то?", говорит. Да отсюда три целковых — вот двадцать два рубля!
— Отсюда дилижанс ходит за полтинник, — сказал Обломов, — на вот!
Он достал ему четыре целковых. Тарантьев спрятал их в карман.
— Семь рублей ассигнациями за тобой, — прибавил он. — Да дай на обед!
— На какой обед?
— Я теперь в город не поспею: на дороге в трактире придется, тут все дорого: рублей пять сдерут.
Обломов молча вынул целковый и бросил ему. Он не садился от нетерпения, чтоб Тарантьев ушел скорей, но тот не уходил.
— Вели же мне дать чего-нибудь закусить, — сказал он.
— Ведь ты хотел в трактире обедать? — заметил Обломов.
— Это обедать! А теперь всего второй час.
Обломов велел Захару дать чего-нибудь.
— Ничего нету, не готовили, — сухо отозвался Захар, глядя мрачно на Тарантьева. — А что, Михей Андреич, когда принесете барскую рубашку да жилет?..
— Какой тебе рубашки да жилета? — отговаривался Тарантьев. — Давно отдал.
— Когда это? — спросил Захар.
— Да не тебе ли в руки отдал, как вы переезжали? А ты куда-то сунул в узел да спрашиваешь еще…
Захар остолбенел.
— Ах ты, господи! Что это, Илья Ильич, за срам такой! — возразил он, обратясь к Обломову.
— Пой, пой эту песню! — возразил Тарантьев. — Чай, пропил, да и спрашиваешь…
— Нет, я еще отроду барского не пропивал! — захрипел Захар. — Вот вы…
— Перестань, Захар! — строго перебил Обломов.
— Вы, что ли, увезли одну половую щетку да две чашки у нас? — спросил опять Захар.
— Какие щетки? — загремел Тарантьев. — Ах ты, старая шельма! Давай-ка лучше закуску!
— Слышите, Илья Ильич, как лается? — сказал Захар. — Нет закуски, даже хлеба нет дома, и Анисья со двора ушла, — договорил он и ушел.
— Где ж ты обедаешь? — спросил Тарантьев. — Диво, право: Обломов гуляет в роще, не обедает дома… Когда ж ты на квартиру-то? Ведь осень на дворе. Приезжай посмотреть.
