Валентина Осеева "Динка". Страница 087
Динка долго держала в руках эту книжку, ощущая тянущее беспокойство за судьбу "гуттаперчевого мальчика", потом, отложив ее в сторону, снова занялась поисками "Пещеры Лихтвейса". Но в это время в комнату вошла Мышка.
- Что это ты роешься тут? - с испугом спросила она. - Разве можно класть книги на пол? И руки у тебя, верно, грязные...
Динка показала руки. Мышка придирчиво и обиженно ткнула пальцем в темное пятно на ее ладони:
- А вот, вот!..
- Это ничего! Это сухая грязь... Не толкайся... Это же просто пыль, пыль! - защищаясь, кричала Динка. - Отстань от меня, какая... Гогша!
Динка не могла простить сестре ее дружбу с Тогой и, сердясь на нее, называла ее "Гогшей".
Но, когда дело касалось книг. Мышка становилась яростной.
- Ну и пускай я буду Гогша! А ты уходи! Не трогай!
Разбросала все! Зачем сама полезла? Лучше мне сказала бы! - чуть не плача, кричала она.
- Ну, дай сама! - не желая с ней ссориться, согласилась Динка. - Мне нужно "Пещеру Лихгвейса", - с трудом выговорила она.
Мышка сразу насторожилась.
- Я не знаю такой книги, - с удивлением сказала она.
- Ну, тогда, может, она на чердаке есть, в папиных книгах? - спросила Динка.
- Нет... Я там все знаю. Там уже я только одного Фореля не читала да еще всякие инженерные книги, а то все... - в недоумении протянула Мышка и, сморщив лоб, переспросила: - Как называется? Какая пещера?
- "Пещера Лихтвейса", выпуск пять копеек, - пояснила по складам Динка.
- Выпуск пять копеек? Ой, подожди... Я один раз купила такую книжку. Это, может быть, Нат Пинкертон? - озабоченно спросила Мышка.
- Нет, я же тебе говорю: "Пещера Лихтвейса". Но если у тебя ее нет, так давай хоть Нат Пинкертона! - соглашается Динка и, чтоб вызвать сочувствие сестры, добавляет: - Это для одной сироты!
- Да у меня давно уже нет этой книжки, я ее сейчас же выбросила. Мама сказала, что такую гадость противно взять в руки!
- Да, мне тоже не очень понравилось. Там все какое-то ненастоящее... Но этот мальчик хочет все-таки почитать!
- Не надо! Я лучше дам ему другую книжку, настоящую. Я поищу что-нибудь хорошее, - пообещала Мышка.
Глава двадцать девятая
ОБЩАЯ ЛЮБИМИЦА
- Принимайте гостью-то! Два часа ребенок в калитку колотит, а они как глухие! - крикнула из сада Лина.
- Ой, Марьяшка! А я почитать хотела! - выбегая на террасу, с сожалением говорит Мышка.
- И у меня всякие дела... Мне тоже некогда! - перегоняя ее, кричит Динка. - Марьяшечка, не стучи, мы идем!
Но Марьяшка изо всех сил колотит сноси ложкой в калитку.
- Кисей будет? - привычно осведомляется она.
Круглая мордочка ее с красной пуговкой посередине, голубые веселые глазки и толстенькие, словно надутые, щечки вызывают в девочках неудержимую нежность.
- Марьяшенька, поцелуй меня!
- И меня, Марьяшенька, и меня! Марьяшка громко чмокает то одну, то другую и, размахивая своей ложкой, важно шествует к дому.
- Марьяшка, вон Лина! Крикни: "Лина, Лина! Дай Марьяшке молочка, булочки..." - нашептывает ей Динка.
- Ина! Ина! Мальяске мойока, були!.. - кричит Марьяшка.
- Сахарку! - подсказывает ей Динка.
- Сахайку! - кричит Марьяшка.
- Слышу, слышу! Иди уж, топай! С собой, что ли, ложка-то? Ох ты ж, гостья моя неописуемая! - растроганно откликается с террасы Лина, наливая в чашку молока.