ФИОЛЕТОВЫЙ ДЕНЬ
Памяти Михоэлса
День был хмур, фиолетов и сер.
Рыбьим брюхом нависло небо
над Малой Бронной.
По бульвару звенели трамваи
и шумели машины,
а здесь было тихо,
и процессией странной,
жёлто-красно-зелёной,
в тишине шли шуты,
гроб неся на руках.
Было хмуро и серо,
шли шуты осторожно
словно краем пропасти
в этой жуткой нелепости
важного шествия. Лишь
колокольчики на шутовских колпаках
перезванивались — динь-дзень.
День был фиолетов и сер.
Плыло небо огромной рыбой,
но не рыдали трубы,
и не всхлипывали флейты,
лишь бубенцы звенели. Мука
исказила маску комедианта.
Но глядите — на крыше,
там — напротив театра,
встал скрипач
в синем пламени седины,
и заплакала скрипка
серебряной рыбкой.
Плачь, скрипка, плачь
над королём.
Этот старый скрипач
был великий Эйнштейн,
но шуты не ведали этого,
неся на плечах своего короля.
День был хмур, фиолетов и сер.
1947
Перевод А. Лейзеровича