- Выпьем -ко! Ах, Фома... славного ты отца сын!
Фома оттолкнулся от стола, выпрямился и, всё улыбаясь, слушал ласковые, увещевающие речи. Среди этих солидных людей он был самый молодой и красивый. Стройная фигура его, обтянутая сюртуком, выгодно выделялась из кучи жирных тел с толстыми животами. Смуглое лицо с большими глазами было правильнее и свежее обрюзглых, красных рож. Он выпятил грудь вперед, стиснул зубы и, распахнув полы сюртука, сунул руки в карманы.
- Лестью да лаской вы мне теперь рта не замажете! -сказал он твердо и с угрозой. -Будете слушать или нет, а я говорить буду... Выгнать здесь меня некуда...
Он качнул головой и, приподняв плечи, объявил спокойно:
- Но ежели кто пальцем тронет -убью! Клянусь господом богом- сколько смогу - убью!
Толпа людей, стоявших против него, колыхнулась, как кусты под ветром. Раздался тревожный шёпот. Лицо Фомы потемнело, глаза стали круглыми...
- Ну, говорилось тут, что вы это жизнь делали... что вы сделали самое настоящее и верное...
Фома глубоко вздохнул и с невыразимой ненавистью осмотрел лица слушателей, вдруг как-то странно надувшиеся, точно они вспухли... Купечество молчало, всё плотнее прижимаясь друг к другу. В задних рядах кто-то бормотал:
- Насчет чего он? А? П -по писанию, али от ума?
- О, с -сволочи! - воскликнул Гордеев, качая головой. - Что вы сделали? Не жизнь вы сделали - тюрьму... Не порядок вы устроили - цепи на человека выковали... Душно, тесно, повернуться негде живой душе... Погибает человек!.. Душегубы вы... Понимаете ли, что только терпением человеческим вы живы?
- Это что же такое? - воскликнул Резников, негодовании и гневе всплескивая руками. -Я таких речей слышать не могу...
- Гордеев! - закричал Бобров. - Смотри - ты говоришь неладно...
- За такие речи ой-ой-ой! -внушительно сказал Зубов.
- Цыц! -взревел Фома, и глаза у него налились кровью. -Захрюкали...
- Господа! -зазвучал, как скрип подпилка по железу, спокойно-зловещий голос Маякина .- Покорнейше прошу - не препятствуйте! Пусть полает, - пусть его потешится!.. От его слов вы не изломитесь...
- Ну, нет, покорно благодарю! - крикнул Юшков. А рядом с Фомой стоял Смолин и шептал ему в ухо:
- Перестань, голубчик! Что ты, с ума сошел?
- Пошел прочь! - твердо сказал Фома, блеснув на него гневными глазами. -Иди вон к Маякину, лижи его, авось кусок перепадет!
Смолин свистнул сквозь зубы и отошел в сторону. И купечество один за другим стало расходиться по пароходу. Это еще более раздражило Фому: он хотел бы приковать их к месту своими словами и - не находил в себе таких сильных слов.
- Вы сделали жизнь? -крикнул он. -Кто вы? Мошенники, грабители...
Несколько человек обернулось к Фоме, точно он их позвал.
- Кононов! Скоро тебя за девочку судить будут? В каторгу осудят, -прощай, Илья! Напрасно пароходы строишь... В Сибирь на казенном повезут...
