Максим Горький. Фома Гордеев. Страница 163
Купцы окружили своего оратора тесным кольцом, маслеными глазами смотрели на него и уже не могли от возбуждения спокойно слушать его речи. Вокруг него стоял гул голосов и, сливаясь с шумом машины, с ударами колес по воде, образовал вихрь звуков, заглушая голос старика. И кто-то в восторге визжал:
- Кам -маринского! Русскую!..
- Это мы всё сделали! - кричал Яков Тарасович, указывая на реку. - Наше всё! Мы жизнь строили!
Вдруг раздался громкий возглас, покрывший все звуки:
- А! Это вы? Ах вы...
И вслед за тем в воздухе отчетливо раздалось площадное ругательство. Все сразу услыхали его и на секунду замолчали, отыскивая глазами того, кто обругал их. В эту секунду были слышны только тяжелые вздохи машины да скрип рулевых цепей...
- Это кто лается? -спросил Кононов, нахмурив брови...
- Эх! Не можем не безобразить! - сокрушенно вздыхая, произнес Резников.
Лица купцов отражали тревогу, любопытство, удивление, укоризну, и все люди как-то бестолково замялись. Только один Яков Тарасович был спокоен и даже как будто доволен происшедшим. Поднявшись на носки, он смотрел, вытянув шею, куда-то на конец стола, и глазки его странно блестели, точно там он видел что-то приятное для себя.
- Гордеев!.. - тихо сказал Иона Юшков. И все головы поворотились, куда смотрел Яков Маякин.
Там, упираясь руками в стол, стоял Фома. Оскалив зубы, он молча оглядывал купечество горящими, широко раскрытыми глазами. Нижняя челюсть у него тряслась, плечи вздрагивали, и пальцы рук, крепко вцепившись в край стола, судорожно царапали скатерть. При, виде его по-волчьи злого лица и этой гневной позы купечество вновь замолчало на секунду.
- Что вытаращили зенки? -спросил Фома и вновь сопроводил вопрос свой крепким ругательством.
- Упился! -качнув головой, сказал Бобров.
- И зачем его пригласили? -тихо шептал Резников.
- Фома Игнатьевич! - степенно заговорил Кононов. -Безобразить не надо... Ежели... тово... голова кружится- поди, брат, тихо, мирно в каюту и -ляг! Ляг, милый, и...
- Цыц, ты! - зарычал Фома, поводя на него глазами. -Не смей со мной говорить! Я не пьян -я всех трезвее здесь! Понял?
- Да ты погоди-ка, душа, - тебя кто звал сюда? - покраснев от обиды, спросил Кононов.
- Это я его привел! - раздался голос Маякина.
- А! Ну, тогда -конечно!.. Извините, Фома Игнатьевич... Но как ты его, Яков, привел... тебе его и укротить надо... А то - нехорошо...
Фома молчал и улыбался. И купцы молчали, глядя на него.
.- Эх, Фомка! -заговорил Маякин. -Опять ты позоришь старость мою...
- Папаша крестный! - оскаливая зубы, сказал Фома. -Я еще ничего не сделал, значит, рано мне рацеи читать... Я не пьян, - я не пил, а всё слушал... Господа купцы! Позвольте мне речь держать? Вот уважаемый вами мой крестный говорил... а теперь крестника послушайте...
- Какие речи? -сказал Резников. -Зачем разговоры? Сошлись повеселиться...
- Нет уж, ты оставь, Фома Игнатьевич...
- Лучше выпей чего-нибудь...